Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
— Какие чужестранны?
— Барон Бревер у нас тут был, — поясняет бритый старик, делая знак глухому замолчать. — Усатиком звали. У него усы — во! — были, — показал он, разведя руками шире плеч. — В Германию золото отправлял. У самого участок пустой был, так он орты[41] наделал, подкопался под соседей, у них воровал. У заводской дачи тоже воровал. На конях любил гонять. Сам в полосатых штанах, с хлыстом, на голове фуражка с долгим козырьком. Раз на лошади гнал, она речку перепрыгнуть побоялась, он ее и застрелил. А потом, видно, жалко стало, что сгоряча застрелил, памятник ей поставил. Плиту на мраморе сделали.
— Тебе, поди, годов семьдесят? — неожиданно спросил первый старик, всматриваясь в Бажова.
— Близко к тому.
— Сколь и мне, значит.
— Не хватает маленько.
— Грамоте, поди, шибко обучен?
— Знаю маленько.
Глухой помолчал, пожевал губами и сказал, как бы в раздумье:
— Нынче можно учиться-то, не то что раньше… Три зимы я только учился, дроби не учил, простые задачи давали. Раньше по закону божию нас донимали. Вот про Исуса Христа. Его учили. Знаешь про Исуса-то Христа?
— Знаю, знаю.
— Его и учили, житие.
А о лебедях, которые так интересовали гостя, больше ни слова, как ни старались Павел Петрович и бригадир натолкнуть стариков на эту тему. И все же главного Павел Петрович достиг: старики подтвердили, что деревянные лебеди на одной из изб в Косом Броду были, память не обманывала его.
Лишь значительно позднее я понял, для чего нужны были Павлу Петровичу эти лебеди. «Криули» на воротах позволили ему довести до успешного конца работу над сказом «Ермаковы лебеди», посвященным выдающемуся русскому землепроходцу. Они являлись важным звеном в цепи догадок и умозаключений автора, на которых строился сказ. Эта деталь была необходима Бажову как вещественное доказательство, подтверждающее основную мысль сказа: об уральском происхождении Ермака. По свидетельству Черепановской летописи, Ермак происходил с берегов Камы. П. П. Бажов удачно развил этот тезис, подтвердив и укрепив его состоятельность, и «лебедям», как родовому знаку, отводилось здесь не последнее место. Павел Петрович помнил об этих лебедях с отроческих лет, но, не доверяя себе, хотел самолично еще раз — уже в зрелом возрасте — убедиться, что такой знак существовал. Подозреваю, что исключительно из-за лебедей он поехал в Косой Брод.
Тут уместно сказать вообще о той добросовестности, с какой Бажов собирал материал, насколько тщательно-придирчиво выверял каждую деталь, прежде чем пустить ее в «дело», а тем более — построить на ней какую-то важную догадку. Вся поездка в Полевское — тому пример. Только достоверно изученное, проверенное не раз и не два отбиралось в книжечку-памятнушку, да и то не все потом шло в огранку, попадало в «Малахитовую шкатулку». Ничего сомнительного, легковесного не принималось ни под каким видом.
Бажов стоял всегда за строго научное освещение истории Урала, будь то труд исследователя-историка, будь повесть, роман, рассказ. Эту линию он неукоснительно проводил и в своем творчестве, не допуская никаких отклонений, поблажек себе как художнику, имеющему право на домысел и выдумку. Никогда не разрешал он себе недостаточно обоснованных догадок, тем более — типизации малоизученного, не отвечающего диалектическому методу мышления, требованиям советской литературы; не отвлекался на ложную занимательность.
Создать высокопринципиальную, партийную литературу об Урале — таково было желание Бажова, его творческая программа.
…Прощаемся со стариками. Они поднялись со своих мест, проводили нас за ворота и долго смотрели нам вслед.
* * *
От Косого Брода уже рукой подать до Мраморского завода, который мы видели из окна вагона в начале нашего путешествия. По пути заехали в пионерский лагерь.
Ребята были рады чрезвычайно. Высыпали из всех помещений, облепили машину. Павел Петрович двигался в сплошной копошащейся массе, почти совсем скрывшей его.
Возгласы:
— Дедушку Бажова привезли!
— Не дедушку, а товарища Бажова!
— Не все ли равно?!
— И не привезли, а сам приехал!..
Потом образовался круг, в середине которого — Павел Петрович. С приветственным словом к гостю, подбадриваемая взглядами молодой серьезной женщины — начальника лагеря, выступила юная полевчанка с красным галстуком, в белой блузке-безрукавке и физкультурной синей юбочке-шароварах.
— Мы, юные пионеры, — начала она энергичным звонким голосом, — приветствуем Павла Петровича Бажова…
Павел Петрович стоял в знакомой позе, столь ясно говорившей всегда об его отношении к подобного рода официальностям, с видом обреченности, терпеливо ожидающий конца.
Внезапно звонкий детский голосок оборвался, наступило неловкое молчание. Почетный гость заулыбался:
— Забыла!
— Мы, пионеры, приветствуем нашего дорогого земляка Павла Петровича Бажова…
Опять пауза. Павел Петрович просиял окончательно.
— Забыла дальше. Ну и ладно, — успокоительно заметил он. — Потом вспомнишь.
И на том «торжественная часть» закончилась. Павел Петрович опустился в поданное ему переносное сиденьице, низенькое, как вся мебель здесь; пионеры придвинулись вплотную, окружив со всех сторон, — началась непринужденная беседа.
Первый вопрос:
— А вы нам новые сказки привезли?
— Нет, не привез, — с виноватым видом развел руками спрошенный. — Не написал еще. Но напишу, — пообещал он.
Впрочем, ребята ничуть не были огорчены таким ответом. Возможность лицезреть «дедушку Бажова», о котором им не раз рассказывали взрослые, уже сама по себе достаточно занимала их.
— А откуда вы столько сказок знаете? — спросила маленькая пухлощекая толстушка с косичками, старавшаяся все время заглянуть в лицо Бажову.
— Я маленько вас старше, — ответил он. — Только на пятьдесят лет. У меня уж зуб один.
— Верхний, — уточнил пионер, стоявший напротив.
— А Катюша в стену ушла, так потом куда девалась? — полюбопытствовала загорелая блондиночка по фамилии Хмелинина.
— А вот в августе выйдет полный сборник сказов, там прочитай про две ящерки — и узнаешь. А рассказывать не буду, а то читать неинтересно будет.
Ребята засмеялись. Беседа в таком духе продолжалась около получаса; затем Павел Петрович вытащил откуда-то из-за пазухи часы, сверился со временем и стал прощаться.
Ребята были явно разочарованы тем, что он побыл у них так мало, не пускали его, тянули за рукав. Так, облепленный ими со всех сторон, как мошкарой, под руку с двумя самыми маленькими пионерками, в том числе с той, которой не удалось ее выступление, он — похожий в эту минуту на бородатого сказочного гнома со свитой — дошел до машины. Человек пять мальчишек насело туда; их довезли до околицы, там высадили, и они помчались во всю прыть своих босых пяток обратно. Павел Петрович провожал их ласковым, отцовским взглядом. На лице бродила тихая улыбка.
* * *
Как везли земной шар, знаете…
Его везли летом, на санях, разъятым на две половинки. Телеги подходящей для
